Крестьяне в Копально жили крепкими хозяйствами,дома ставили добротные, в основном пятистенки и шестистенки из круглого леса с крытыми дворами с полом. Сыновьи избы ставили рядом под одни ворота. У некоторых копалинских «достаточных» крестьян имелось по 5 лошадей, 5-7 коров, у большинства же по 2-3 лошади, 3-4 коровы, 5 овец. По социальному составу дворы делились следующим образом: бедняков-19 дворов,середняков-44 двора, зажиточных 7 дворов.

Уже к середине 18 века большое значение имел не гужевой, а водный транспорт, так как именно по воде перевозились грузы, и сложилась целая система обеспечения пути и множество крестьян жителей реки Чусовой нашли дополнительный приработок на этом промысле. Особенно был развит сплав леса до низовьев Камы по реке Чусовой и баржестроение.

Документов по постройке барж в Чусовском районе не сохранилось. До нас дошло описание строительства барж у лесопромышленника Чердынского уезда Гусева Гаврило Петрова. По сохранившимся «Книгам по постройке барж» Г.П. Гусева можно судить о размахе его деятельности и только по аналогии судить о деятельности чусовских крестьян.

«Баржи строили значительных размеров: длиной 40-50 саженей, шириной 16-19 аршин, высотой 19-22 четверти. Технология судостроительного дела складывалась веками. Чертежей на строительство барж не было. Работами руководили наиболее опытные плотники - «плечевщики» или мастера-практики. Баржи оснащали сложной системой креплений. От плотников требовались большие навыки, мастерство. Какого-либо специального предварительного обучения их не было. Мастерство передавалось от отца к сыну, некоторые нанимались в работники к опытному плотнику и таким образом постигали секреты производства.

Каждый плотник должен был иметь набор собственных инструментов, таких как топор, ножовка, рубанок, «обход», напарье, рейсмус, малка, щеголь, каракуля, потес, «собака», «волк», (названия некоторых инструментов, видимо, местные. «Собакой», например, называли изогнутый массивный крюк для поворачивания бревен). Хорошим инструментом нередко пользовались два — три поколения строителей барж.

Работы на плотбище начинали в октябре и продолжали всю зиму и весну до вскрытия рек. Работали с раннего утра до позднего вечера. Об оплате во время болезни или ответственности хозяина за увечье не было и речи. До окончания срока по договору судорабочий не имел права на расчет.

За один пай Гусев в 80-90-е годы платил рядовому плотнику 75-96 руб. Оплата зависела от размера баржи, количества поставляемого леса, вида работы. Заработок большинства квалифицированных судорабочих за сезон (5-6 месяцев) составлял от 100 до 200 руб. Подсобному работнику плотник платил из своего заработка до 15 руб. в месяц. Женщинам - конопатчицам за тяжелый утомительный труд платили по 10-12 коп. в день. От трети до половины заработка баржевики получали от Гусева товарами: хлебом, съестными припасами, мануфактурой, хозяйственными предметами. Когда у судостроителей оказывалась наибольшая нужда в хлебе, Гусев повышал цену на ржаную муку.

Таким образом, к моменту окончательного расчета судорабочие выбирали деньгами и товарами большую часть заработка, оставались даже в долгу, хотя и немногие. Основную группу рабочих-судостроителей составляли плотники. Объем плотницких работ на сооружении одной баржи обычно делили на определенное количество паев. Каждый из работников брался выполнить один-два, редко три, пая. Так набиралась артель из 10-16 чел. Кроме плотников, нанимали кузнецов, болтовщиков, пильщиков, удельщиков, конопатчиков».  

Баржестроением занимались крестьяне деревень Борисово, Темная, Махнутино. Увар Игнатьевич Рязанцев знаменитый плотник, мастеровой человек и большой специалист по строительству барж житель деревни Темная. Имел приличный дом в две избы и большие дворы, а в огороде росли кедры. Кто из читателей бывал в Темной, тот видел удивительных красавцев, они до сих пор радуют глаз жителей деревни и гостей. Хозяином деревни Темной был богатый крестьянин Ярилов Григорий Иванович. Тоже имел дом на две избы большие дворы, в которые умещалось более сотни голов крупного рогатого скота, молодняк. Имел три мельницы на реке Боярка, две мельницы на реке Шушпанка, лесопилку, пихтоварку, кулеткацкое производство и много ещё другого хозяйства. Люди были благодарны ему, он давал дополнительный заработок. В годы революции его раскулачили, не смотря на то, что деревня заступилась. Доживал Ярилов Григорий Иванович на станции Калино после ссылки.

Ярилов Григорий Иванович принимал непосредственное участие в баржестроении, по его заказу строились баржи, строителям он платил, как Г.П. Гусев. Плату получали по паям, пай выдавался в виде талона, и выбирали его еще при строительстве баржи продуктами, мануфактурой через магазин Ерефелия Григорьевича Ярилова купца села Копально.

Повсеместны были работы связанные с лесом. На лесоразработки и сплав леса ходили   крестьяне из деревень и сел Верхнее Калино, Копально, Борисово, Махнутино, Темная, Боярка, Третьяково, Баская. Крестьяне нанимались на работу к лесозаготовителям. Нужны были деньги, чтобы платить подати и земские налоги, с земли крестьянине не имели такого дохода.

Идти в наем к лесопромышленникам на заготовку дров и леса, к купцам на перевозку кладей, к промышленникам на постройку судов крестьян заставляла нужда. Торговлей товарным лесом и дровами в Чусовском районе занимался лесопромышленник Казимир Карлович Ротомский.

В книге Ивана Арамилева «В лесах Урала» гибнет юный лесогон Колюнька Нифонтов. Мужики - зимогоры на могиле громко возмущались: « Что такое? Почему одни всю жизнь едят дохлятину, гибнут для того, чтобы другие жили в хоромах, обжирались? Где он, этот наш хозяин, Казимир Карлович Ратомский? В защиту хозяина вступает доверенный приказчик с красной потной лысиной.

-Замолчь! - орет доверенный. - Не смей народ смущать!».

Один из таких доверенных приказчиков Казимира Карловича Ротомского проживал в селе Копально.

Фетисов Федор Никифорович богатый крестьянин деревни Заручье был доверенным приказчиком у Ротомского Казимира Карловича по заготовке и сплаву товарного леса, помимо леса семья занималась сельским хозяйством. Родоначальником всех Фетисовых стал Фетисов Никифор Иванович (01.06.1836 г.р. - 05.05.1913 г.р.) крепостной князя Голицина.

В деревне Заручье стояло четыре дома Фетисовых сыновей Никифора.

В семье Федора Никифоровича было три сына и две дочери. Старшая Александра в 1919 году вышла замуж за Афанасия Долматова. По заведенному обычаю Долматовы пришли сватать дочь к Фетисовым за своего сына, пришедшего из армии. Фетисовы не захотели родниться с этим домом, хоть и жених был молод, красив и пришел с войны с георгиевской медалью. Семья Долматовых большая, дом бедный, хлеба не хватало, не такого жениха ждали богатые Фетисовы своей дочери. Александра сама решила свою судьбу и убежала к Афанасию. Это называлось выйти замуж «убёгом». Родила ему 11 детей. Потомки доверенного приказчика Фетисова Федора Никифоровича до сих пор проживают в селе Копально. Один из них - Фетисов Степан Анатольевич, 19 лет, студент.

Сохранился в Заручье дом Фетисова Федора Никифоровича, вернее то, что от него осталось. Когда разбирали часть дома, в стенах нашли шесть серебряных подносов, денег мешками, саблю городничего полицейского и много другой ценной утвари.

Дополнительный приработок для крестьян появился со строительством самого крупного и современного предприятия черной металлургии Западного Урала завода, заложенного в 1879 году Русско-французским акционерным обществом у станции Чусовской Уральской горнозаводской железной дороги. При заводе был устроен поселок из двухэтажных деревянных домов квартирного типа. Это так называемые французские дома – уникальные архитектурные памятники заводского быта. На улице «Школьная», многие чусовляне помнят, двухэтажные деревянные бараки. Во Франции их уже нет, хотя имелись при каждом заводе.

На строительство завода требовались рабочие руки, инструменты, лошади и много еще чего, самое главное нужно было всех накормить и обеспечить жильем приезжих специалистов.

Основным строительным материалом был лес. Лес шел на строительство домов, для углежжения, дорог, на дрова и …. Можно бесконечно продолжать этот список в употреблении леса для завода. Еще до 1917 года создается Чусовское заводское лесничество, которое вело заготовку и сплав древесины на реке Усьва для завода.

Со строительством завода прибавилось работы крестьянам, строили завод, заготовляли дрова, работали на углеобжиге, заготовляли лес на топливо, на древесный уголь. Занимались перевозками, участвовали в сплаве караванов на баржах и «шитиках». Некоторые были вспомогательными рабочими на самом заводе, возили сельскохозяйственную продукцию для торговли в Заводе.

Города еще не было, и рабочий поселок называли просто Завод.

Третьяков Андрей из деревни Борисово 1852 года рождения принимал участие в строительстве завода, поведал своему любопытному внуку Шелковникова Александру на вопрос:

- Деда, а откуда у нас в сарае хранятся железные кованые лопаты, ломы, кайла, чугунные колеса от тачек?

Дед и рассказал, как крестьяне участвовали в строительстве завода и сетовал на то что, Строгановские вотчинники заставляли крестьян участвовать в строительных работах, но не в ущерб сельскохозяйственным работам, в отличие от французских капиталистов из Лиона. Третьякову Андрею и его братьям пришлось возить гравий на место стройки, засыпая топкое болото толстым слоем гравия, а дома невозделанная земля ждала заботливых мужицких рук.

Кроме того в лесу на лесозаготовках в лесных дачах Чусовского заводского лесничества работало много крестьян на заготовке товарного и дровяного леса и вывозке его из лесосек на берега сплавных рек. Контора лесозаготовок находилась в деревне Борисово.

Лес крестьяне заготовляли   артельно. От Чусовского Завода в деревни приходили подрядчики и нанимали крестьян на лесозаготовку. Лесозаготовительные работы начинались в зимнее время. В лесу строили бараки с печкой посередине и с трех сторон к ней подступали нары, на которых спали лесорубы. Артель делилась на возчиков и лесорубов. На работу выходили засветло. Борис Шелковников (родился в деревне Борисово) в своей книге «Межи» так описывает работу артели.

«Позавтракав, артель вышла на работу. Парни и подростки, широко зевая, заводили лошадей в оглобли, запрягали, а мужики, засунув топоры за опояски и дымя махоркой, растянулись по дороге на лесосеку».

«Когда возчики подъехали, лесорубы уже запалили костры и стояли перед ними, поочередно грея бока, то спины, и намечали, как начать и чем закончить рабочий день. Возчики нагрузили возы. Обоз, отчаянно визжа полозьями, двинулся по накатанной дороге, петляя между пнями и кустарниками. Над людьми и лошадьми вился парок, оседая кружевиной на шапки, воротники тулупов, на спины лошадей».

После изгнания колчаковцев в деревне Темной была создана промартель на хозяйстве уже раскулаченного и выселенного Григория Ивановича Ярилова. В промартель вошли почти все местные мужики деревень Темная, Махнутино, Боярка, Кучино, Копально. Мастером на лесопилке был Вася Зюзин он же пилоправ.

В остальных деревнях           все трудоспособные были мобилизованы на заготовку, вывозку и сплав леса, который требовался для углежжения Чусовского металлургического завода, в то время домны работали на древесном угле.

В 1921 году молевого сплава не было, молем выгоняли только из маленьких речушек: из Черной, Полуденки, из которых ранней весной старались выгнать лес к устью Супича. Там по мере накопления, его начинали формировать, т.е. плотить в плоты. Работа была интересная и одному она не посильная, тут нужна артель, в которой должен был быть специалист: клинья тесать, вицы крутить, и ромшины крепить в сплотках.

Мастером сплавного дела был Пермяков Михаил Иванович, житель села Копально. Он показывал молодежи как вицы крутить, клинья тесать и сплотки плотить да еще ершом, так чтобы комлями в один конец. Вершины у плота должны быть впереди это для того что река Усьва очень крутая. Имеет сильное течение и крутые извилистые повороты. Работало в артели 12 человек на шесть плотов. Холодилов Степан Федорович был уполномоченным по сплаву и отфактуровывал доставку плотов в Чусовую.

Плавить плоты по реке Усьва дело очень ответственное. Холодилов Степан Федорович очень недоверчиво отнесся к просьбе молодой артели, не знающей русла реки Усьва отфактуровать им доставку плотов в Чусовую. Его опасения были не напрасны. Но артель во главе с мастером Пермяковым Михаилом Ивановичем, молодыми артельщиками Панаевым Степаном, Веприковым Епифаном, Шатуновым Василием, Недорезовым Федором, Шумихиным Василием, Макляковым Антоном убедила его в коллективной ответственности артели за сохранность и доставку плотов. Накладные получены, в каждой указано количество в плотах кубатуры леса, можно отправляться в путь. Участник сплава Епифан Веприков описывает это путешествие по реке Усьва: « Мы поплыли со свояком Степой Панаевым, я как бы за лоцмана стою на корме, т.е. на заднем сплотке. Вперед нас поплыл Пермяков с сыном, а за ним все остальные друг за дружкой. Немного отплыли от Супича и первым сел на опечек Вася Шатунов с Федей Недорезовым и кричат: «Обрывайте левее, а то наплывете на нас, разорвете плоты!»

Мы плыли сзади, а перед нами Вася Шумихин с Макляковым Антоном и они не успели отработать левее и прямо врезались в плот Шатунова, задний сплоток у них оторвало, благо по сплоткам была сделана у всех плотов разсчалка хватальной веревкой и сплоток не унесло. А нам дорогу загородило, мы на них. Ну, была такая свалка! Пришлось всем причаливаться, не доплывая до нас.

Плоты перегородили дорогу, что делать? С левого берега до нас не добраться глубоко. Лодок нет. Подсказку нашел Пермяков Михаил Иванович, сплотки которые не сидят на мели разсобачить, закрепить чалками за те сплотки, которые на мели и постепенно спускать, травить, таким образом, что спущенные сплотки получалось, как бы неволей тащили сплотки, севшие на мель.

Плоты исправили, плывем дальше. Нет-нет да кто-нибудь опять сядет на мель, а впереди ещё нужно отработать на крупном повороте у местечка «Красная глинка». Тут нужно быстро отработать от берега, обоим сплавщикам быть на носу, на переднем сплотке. Один работает поносной, а другой шестом. Только чуть прозевал, плот может собрать в одну кучу. Пермяков Михаил Иванович учил молодых сплавщиков, как нужно отрабатывать «Красную глинку». Подплывая, он кричал «Подготовиться!!!». Отрабатывали из всех сил. Когда отработали носом от «Красной глинки» оглянулись, посмотрели, как задний сплоток почти наполовину выскочил из воды на глинистый красный берег, так что по нему скользом, задний сплоток сталкивает сильным течением воды. Так мы проплыли в первый раз. На третий уже никто не садился на мель».

Долматов Дмитрий Евстегнеевич (1900 г.р.) плотник деревни Заручье. Занимался изготовлением крестьянской утвари сани, санки, кошёвки, корыта, коромысла и прочее. В гражданскую войну был призван в обоз к белогвардейцам. Один раз повёз он мясо в Верхнечусовские городки, но у села Никифорово ночью выбросил мясо, а сам скрылся в лесу вместе с лошадью. Так и скрывался в лесу до освобождения села. Многие мужики скрывались в лесу в ту пору, прятали лошадей от «белых» и «красных». После войны до коллективизации стал столярничать.

Вспоминает внук Долматов Александр: «Чтобы парить полозья дед переделал печь в доме и развернул топочной камерой в окно на кухне. Загибал на балах, помню, крутили ворот, а он подбивал клин и так потихоньку загибал полоз. Знаю, что в колхоз дед вступил одним из последних, деньги у него водились, поскольку ремесло приносило доход. Но выбора не было. Единоличников приравнивали к врагам».

В войну Дмитрия Евстегеевича мобилизовали в трудармию на Чусовской металлургический завод возить железо. Если норму не выработаешь, то пайку не получишь. Пайку он не вырабатывал (возможно, лошадь жалел), и это на заводе быстро заметили, и снова стал заниматься своим делом - ремонтом и изготовлением саней. Работал до последних дней своей жизни. Отнялись ноги, а лежать без работы было для него мучением. Доползал до полозьев и лежа тесал сани, так и умер лежа у саней в 1978 году.

В период НЭПа Чусовское заводское лесничество рассчитывалось с крестьянами за работу в лесу хлебом, зерном, мукой, мануфактурой. В 30-е годы советская система хозяйствования сократила трудозатраты, введя молевой сплав леса, тем самым удешевив поставку леса на завод. Многим крестьянам пришлось искать другой заработок.   Созданный советской властью трест «Чусовлесдревмет» уже обеспечивал Чусовскому заводу поставку леса и углежжение   с использованием труда раскулаченных крестьян и сосланных спецпереселенцев.

Своеобразный колорит жизни крестьян проживающих на реке Чусовой изучал Институт Этнографии АН СССР в 1978-1984 годах . Результаты экспедиции по изучению этнографии североуральского крестьянства XVII-XX веков в том числе экспедиционные работы проводились в Копалинском сельском совете Чусовского района и опубликованы в книге «На путях из земли Пермской в Сибирь» под редакцией академика В.А. Александрова.

В книге описывается свадебный ужин в селе Копально, отличавшийся продолжительностью обильностью и угощений. «Большее частью подавали следующее: рыбный пирог, мясо с уксусом и хреном, студень из ноги, студень из телячьей головы, язык с уксусом и хреном (как только подают язык бабы, нарочно сидящие в конце стола, поют молодым и кричат гостям свадебные величавые песни). Щи-первые из мяса, вторые из курицы. Третьи из теста и мясных колобов, так называемая лапша, затем жареное. Первое-телятина, второе - котлеты, третье утка или курица, четвертое гусь, пятое-поросенок. Когда нужно будет подать поросенка, приносят вожжи, одним концом задевают в печи за жаровню, а другим растягивают по столу. Затем встают на ноги и начинают запевать: «Вот старушка старая..» или «Вот зоренька занялась…» или «Дубинушка» и ухают до тех пор , пока не зарядят ружье или пока, одним словом, не выстрелят из чего-нибудь в печь, «Живова-та дескать, его нипочем не вытащить».

Затем подают селянки, первая из картофеля, вторая из моркови, третья из творогу, четвертая из икры, пятая битая. Затем идут творожные. Первое - сладкий пирог, второе- оладьи, третье- вахли, четвертое – сушка, пятое - розонцы, шестое - формочки. Седьмое -морковные пирожки, восьмое - изюмные или малиновые пирожки и десятое – съестные крестики. Мать жениха все время извиняется, что мало настряпала, старуха, дескать стала, свиные уши, да коровью губу так и не подала, в голбце забыли. Во время ужина пели песни «отдавали молоду на чужу дальню сторону..».

Во время пира все без исключения напивались допьяна, малая только часть досиживала до конца ужина. Вином поят безостановочно. Выпивают ведер по 7 и более, да столько же со стороны невесты, а ведро вина стоит 6 руб., поэтому сыграть крестьянину свадьбу-то ой-ой дорого».

Епифан Веприков житель деревни Темная писал, что   в феврале 1918 года ему пришлось жениться на Татьяне Матвеевне Батановой. Свадьба была не такая шикарная, но не хуже других. «В тот вечер в церкви венчалось 11 свадеб. Мы с молодухой венчались вторыми, со встречей и полным светом паникадил, с певчими на клиросе, поезд состоял из 15 лошадей с обеих сторон, запряженных кошовками и с кольцами на дугах. Нас молодых от венцов крестный Петр Иванович вез на паре лошадей, запряженных в кунгурскую кошовку. Гусем сидя на беседке в крытом тулупе, а лошади запряжены хорошие. Он все время их сдерживал, что бы, не вывалить нас с молодушкой. В то время у нас был молодой пятилетний жеребенок, на ходу легкий. На нем отец за час до Чусовой доезжал. Свадьба продолжалась неделю, в то время был такой порядок – сначала гуляли у невесты - это называлось «обручение», а «назавтрие» этого обручения была свадьба, то есть венчание в церкви, уже гуляли у жениха. А после этого ехали гулять к теще на блины».

Можно предположить, сколько было выпито и съедено в эти февральские дни в Копально и соседних деревнях. А если предположить что на каждой свадьбе было по 15 лошадей, то представим, сколько же около Покровской церкви за день побывало лошадей – табун! А ведь он пишет не о шикарной свадьбе. Невеста была из бедной семьи, где девять детей на воспитании одной женщины, муж рано помер. Да и сам Епифан не был богат, работал у купца Ерефелия Григорьевича Ярилова учеником продавца в лавке.

А вот как он пишет о работе в лавке и интересно описывает обед Копалинского купца Ерефелия Григорьевича Ярилова: «Ерефеля жил роскошно был не скупой, кушали не так как другие купчины редьку да капусту, у него каждый день как праздник, в обед – рыбный пирог, суп мясной, жаркое, а за чаем варенье, конфеты, пряники, мармелад и даже шоколад, бывало припоминаю, как он сам за столом заставлял кушать что хотите, а во время торговли за прилавком предупреждал, что не позволяйте себе что-нибудь грызть, а если вам охота покушать, то уходите на склад для пополнения товара и там кушайте что хотите и сколько хотите, а там, на складе чего только не было!!».   А еще у купца жил работник Сенька, который пристрастился пить красный лак. Водкой тогда торговали только в Верхнем Калино, даже в Чусовой водки не было. Красный лак был на спирту в маленьких флакончиках. Сенька разводил его фруктовой водой, пил и флакончики из под лака прятал в выдвижной ящик на стойке. Однажды Ерефелий обнаружил склад пустых флакончиков. Разговор он начал за чаем после ужина

- «..кто это там из-под красного лака столько флаконов опорожнил, чего вы им красите? Мы молчим. А Сенька и говорит – «Это я Ерефелий Григорьевич пью с устаточку после работы, развожу во фруктовой воде и пьяно». На что был ответ – «Так ведь и отравиться можно».

Из воспоминаний Шеиной Веры Ивановны (1941 г.р.) о своем деде Згогурине Петре Григорьевиче из деревни Кучино. «Утром рано дед топил каминку – печь для отопления дома (не путать с русской печкой). Труба дымохода выходила в русскую печь. На печи спал дед, мы спали на полатях. Одеял не было. Укрывались одъяльницами – это тонкая раскатная из овечьей шерсти пластина обшитая лоскутами. Спали на полатях, на шерстяных овечьих матах без простынь, которые не обшивались материей».

«На дрожжах раньше хлеб не ставили. Была квашня - это как подъемные дрожжи. У деда она стояла в подполье. Там холодно. Достанет дед квашню подмесит муку, воду и заместит тесто в деревянной бадье литров на шесть примерно. Хлеб пекли из ржаной муки , иногда с добавлением ячменя , когда его было много. Тесто в бадье поднималось, и затем дед выкатывал его в соломенные круглые чашки. Чашки прилипали плотно,   из него не выбегало тугое тесто. Тесто еще раз поднималось шапкой в соломенных плетенках. К этому времени печка уже была хорошо протоплена, прокалился «пот» и дед помелом прометал и убирал его в сторону. Поднявшееся второй раз тесто из соломенных корзинок переваливалось на деревянную лопату и клалось в раскаленную печь на очищенное от пота место. Сразу пеклось караваев пять шесть. Хлеб был душистый, хлебный дух разлетался по всей деревне, и долго не черствел. Ели всю неделю. Хлеб ножом не резали, это был большой грех. Ломали руками.

На святую Пасху парни и девки гуляли во дворе большого купеческого дома (дом купца Е.Г. Ярилова, в настоящее время охраняется как памятник регионального значения). После Пасхи молодежи разрешалось качаться на качелях. Молодежь всю весну ждала «качели». До Пасхи был строгий запрет - нельзя качаться на качелях.

В каждой деревне после Пасхи были свои праздники. Первый вторник после пасхальной недели жители села Копально праздновали «родительский день». Накануне родительского дня вечером в деревне топили баню специально для покойника и сносили туда мыло, веник, белье. Сами крестьяне в баню не ходили в этот день, грешно, дескать, а главное боялись, как бы с покойником там не встретиться. Жители деревни Лещевка праздновали десятый день пасхи. Накрывали стол и веселились под гармошку. Через неделю после Пасхи во вторник, или еще этот день называли «Радоница», поминали на кладбище родственников. Поминание проходило без спиртных напитков.

7 июля – Иванов день (в простонародье - Ивановка) отмечает до сих пор деревня Шушпанка. 12 июля – Петров день (Петровка) отмечают в деревнях Темная и Борисово.

В трудные годы.

С мая 1939 года государство требует максимального увеличения всех видов госпоставок по налогам, вводит обязательный минимум трудодней и сокращает приусадебные земли колхозников. В 1940 году власти отрезали от приусадебных участков сельских тружеников земли в колхозы. Проведение такой политики преследовало цель заставить колхозников работать в общественном хозяйстве. Кроме того, увеличение колхозных земель автоматически поднимало госпоставки по налогам. Так крестьяне должны были отрабатывать «барщину» в колхозе и уже перед войной крестьянин был обречен на полуголодное существование.

Обычно в конце года проводилось общее собраннее колхозников, подсчитывались заработанные индивидуально каждым хозяйством трудодни и пересчитывались на натуроплату в виде зерна и деньгами. Стоимость трудодня в 1939 году составляла: колхозник получал зерном 1 кг 670 г и деньгами – 1 руб. 33 коп. Еще с 1938 года почти на две трети уменьшилась выдача зерном на трудодень, а это был основной источник пропитания для крестьянской семьи.

Помимо госпоставок, каждое хозяйство индивидуально платило продовольственный налог с отдельной семьи: яйцо, шерсть, 40 кг мяса, масло сливочное топленое, картофель.   Если, в хозяйстве не было яиц, то шли в лавку покупали яйца и сдавали государству.

Про голодное детство 40-х годов вспоминает Анатолий Степанович Красных:

- «..ночами лазили по чужим огородам, рвали морковь, огурцы, калегу, лук, все, что можно есть, лишь бы набить брюхо. Летом ходили в лес собирали ягоды, грибы, пиканы, саранки, с лугов носили мешками щавель. Во время войны нам поставили квартирантов эвакуированных из Ленинграда – женщина с двумя детьми. Бывало, наша мама испечет лепешки из крапивы, а мы пацаны воротимся от этой еды. А ленинградцы нахваливают да едят, потому что лепешки с молоком да на сметане. В военное лихолетье нас спасала корова и картошка. С коровы государство забирало налог 360 литров в год, что оставалось, шло на пропитание».

В войну, когда почти все мужчины ушли на фронт, хозяйство и госпоставки по налогам на своих плечах держали женщины. Пахали, сеяли, убирали, даже 8-10 летние дети работали. Женщины работали и на лесозаготовках. Бригада Копалинских женщин в войну на реке Койве перевозила лес на казенных лошадях. Чеснокова Анна Егоровна вспоминала: «Ели грибы с червяками, а когда сгорели сырые галоши у печки, на работу ходили по очереди с подругой Анной Шибановой. А однажды лошадей приказали привезти обратно в город, а они милые еле идут - голодные, одна лошадь упала, и девчонки ну реветь в голос. Посадят же в тюрьму за смерть лошади».

В тяжелое время селяне сумели дать взаймы 200 тонн зерна колхозам Куединского района. Все свои личные сбережения 743000 рублей - внесли на строительство танков и самолетов. За что были отмечены благодарной телеграммой Иосифа Виссарионовича Сталина.

Про шаньги.

Самой главной деревенской едой были шаньги с картошкой или «крупенники» с крупой. Тесто на шаньги деревенские хозяйки замешивали жидкое на опаре, чтобы можно было половником разливать на лист. Для приготовления квашенных наливных шанег сначала делалась опара. Смешивалась мука, и хмельные дрожжи затем примешивалась пшеничная мука. Опаре давали подняться два три раза, а потом тесто разделывалось или разливалось на лист. Сверху клали пюре, приготовленное на коровьем молоке с маслицем домашним. Шаньги мазали сметаной с сахаром, это называлось «намазка». Для крупеников использовали наливку из крупы пшеничной с сахаром и яйцом. Шаньги ставили в хорошо протопленную печь. Вот здесь самое главное чтобы в печи было не слишком жарко, чтобы шаньги не сгорели. Хозяйки соблюдали порядок определенный годами. Пекли сначала хлеб, потом шаньги, а потом ставили выпариваться на ночь суп и кашу. Утром доставали суп и кашу из печи. Завтрак готов. Крупеники делались иначе. Сначала выпекали тесто, затем наливали на выпеченное тесто жидкую пшенную кашу с маслом и посыпали песком сахарным. Ничем не мазали. Кулички пекли из пресного теста морковные и картофельные, а еще из бобов. Бобы отваривали и рубили. Намазывали сметаной.

Река Чусовая за селом Копально поворачивает влево, как будто убегает от деревни, расположившейся уютно на высоком берегу. Деревня Борисово вытянулась за селом Копально прямо за поворотом на выезде. Близость к селу Копально обусловила совместное проживание людей, и участие крестьян во всех событиях, связанных с торговой, религиозной, административной и культурной жизнью деревни.

Когда появилась деревня, установить, пока не удалось. В "Списке населенных мест Пермской губернии" издания Пермского губернского земства, 1904 года деревня Борисова упоминается по принадлежности к Бутеровскому и Графинскому обществам, Калино-Камасинской волости Пермского уезда. Местные жители говорят, что название деревни произошло от имени купца Бориса.

«Графинское» общество или «графинские» крестьяне назывались по фамилии графа Шувалова, которому принадлежали земли крестьян.

«Бутеровское» общество или «бутеровские» крестьяне назывались по фамилии помещицы Варвары Бутеро-Родали.

Каждое земельное общество блюло интересы помещиков и каждое избирало своего старосту. В деревнях нередко возникали споры по поводу принадлежности земли.

По переписи 2010 года численность деревни составляла всего 110 человек, за столетие численность населения уменьшилась в два раза.

Деревня вынесла войну, управленческие перегибы разного рода, ретивых партийных помощников, но политику в стиле «заграница нас прокормит» она не выстояла. От деревни труженицы остались развалины молочно-товарной фермы заросшие бурьяном, да пьяные мужики.

Из воспоминаний Дудиной Татьяны Валерьевны «Поздно ночью, когда становилось темно, ферма напоминала большой длинный поезд, светящийся в ночи горящими окнами. Доярки шли на вечернюю дойку. А еще стоял парной дух земли, навоза, теплого летнего вечера, травы густой запах и все это смешивалось в единый земляной дух, и слышались в ночи разговоры, бряканье ведер и бидонов, лязг чего-то, мычание коров. Сверчки стрекотали с неистовой силою….».

А еще была конеферма, тоже построена мужичьими топорами по своей воле, а не плану местной власти.

Черемных Алексей Иванович родился в 1885 году в деревне Борисово. Родители потомственные крестьяне отец Иван Степанович имел большую семью - пять сыновей и две дочери. Отец поспешил женить Алексея в 1907 году, чтобы в доме была работница помощница матери.

Хозяйство было среднее. Держали двух лошадей, двух коров и другой мелкий скот. Весь труд был ручной или на конной тяге. Летом работали на лугах в поле, а зимой ездили на заработки в лес, зарабатывали деньги, свое хозяйство денежного дохода не давало. Дом Черемных со времен отмены крепостного права славился тем, что кто-то из предков Ивана Степановича был управляющим потомков Строгановых, владеющих Чусовской лесной дачей, в состав которой входила деревня Борисово. Так и закрепилось за этим домом и за хозяевами прозвище «Управители». В 1920 году дом сгорел во время пожара, после которого выгорело половина домов в деревне.

Борис Шелковников так описывает события пожара летом 1920 года в Борисово:

«Старики да старухи, глазевшие на пожар. Только ахали да крестились. А когда ветер закачал пламя, отступили, встревожились, стали озираться на свои избы: не пора ли бежать спасать пожитки? А огонь ярился все сильнее и сильнее, словно мало ему было места для своего буйства, словно он задыхался от тесноты, стремясь расплескаться, разлиться по всей округе, сожрать все живое, что встанет на его пути».

Двадцать четыре избы сгорело в Борисово 3 августа 1920 года. Собрались погорельцы и отправили гонца в губернию и Москву в Совнарком и получили ответ.

«В Пермский губернский Совет народного хозяйства. Копия - погорельцам деревни Глебово Рытвинской волости Пермского уезда. По личному указанию товарища Ульянова В.И. Ленина, председателя Народных комиссаров. Направляет Вам письмо с просьбой оказать помощь крестьянам деревни Глебово, пострадавшим от пожара. О принятых мерах просим сообщить в Совнарком. Управделами Совнаркома. В. Бонч- Бруевич» (прим. автор в романе назвал Копально селом Рытвино, а деревню Борисово –Глебово).

На следующее лето зазвенели – закланялись топоры в деревне, быстро и споро стали вырастать новые срубы и избы.

Люди, которые жили здесь, были сильны духом, любили землю, чтили труд и семью и первыми в Чусовском районе в 20 веке создали коллективное сельское хозяйство – товарищество по общественной обработке земли, так называемый ТООЗ.

Кто-то может иронизировать по этому поводу, дескать, кому они были нужны эти колхозы ? Однако, читая воспоминания организаторов колхозного движения Александра Шелковникова и Епифана Веприкова, приходишь к выводу, что крестьянство деревни «Борисовой» пришло к пониманию объединения земель, обобществления скота и инвентаря от появления более совершенного орудия труда – семирядной сеялки с более высокой производительностью труда и с применением новых технологий Пермского сельскохозяйственного института.

Обобществлению   предшествовала деятельность молодого крестьянского парня Александра Шелковникова. Он затевает переписку с профессором Пермского сельскохозяйственного института Владимиром Николаевичем Варгиным, собирает вокруг себя единомышленников из соседних деревень. В 1926 году двадцать молодых парней и девушек организуют кружок. Каждый из двадцати кружковцев на своем огороде проводит опыты по выращиванию сельскохозяйственных культур. Семена получали из опытно-селекционной станции, и результаты заносили в анкеты (вопросники). Александр Бугрин из деревни Остров опытно выращивал красный клевер на сено и добился того, что стал снимать клеверного сена в пять раз больше, чем прежде. Павел Шибанов успешно выращивал картофель столовых и кормовых сортов.

Кроме опытов по растениеводству, было налажено опытно-показательное кормление коров. Для этого Александр Шелковников переоборудовал свою конюшню. В ней был настлан деревянный пол, прорублены окна, сделаны кормушки датского образца, установлена труба для вентиляции воздуха. Кормление коров и формирование рациона проходило под наблюдением доцента Пермского сельскохозяйственного института. Если в неприспособленном помещении корова давала 5-6 литров молока в сутки, то при показательном кормлении и в оборудованном помещении стала давать в два раза больше! После этого все кружковцы переоборудовали свои конюшни.

Молока стало так много, что в 1927 году кружковцы создали молочно-маслодельную артель. Из полученного молока вырабатывали сливочное масло, парижскую сметану, голландский сыр, сырки, простоквашу. На межрайонной выставке в селе Вереино корова Епифана Веприкова по кличке «Красавица» получила первое место по удою и жирности.  

За эти успехи кружковцев наградили одноконной семирядной сеялкой. Сначала был составлен график очередности работы с сеялкой, но всех желающих она обслужить не могла. В деревнях действовала трехпольная система земледелия, и поэтому тот, кто имел одну или две полосы мог быстро обработать свою землю без переезда сеялки. А другие в том же поле имели «чересполосицу» - 4-5 полос мелких, требовалось время на переезд и наладку. У того же Епифана Веприкова полос было 16, а сеялку давали на один день, и засеять все он не успевал. «У меня возникла мысль, а зачем нам спорить и брать деньги за пользование сеялкой, надо объединить земельные угодья. Кружковцы меня поддержали».

Так 28 апреля 1928 года был зарегистрирован Устав Товарищества по общественной обработке земли (ТООЗ) имени профессора В.Н. Варгина. Председателем был выбран Епифан Федорович Веприков. По примеру борисовских крестьян стали создаваться подобные кружки и ТООЗы в других деревнях Чусовского района.

Обстановка в деревне, особенно из-за передела земли, обострила отношения крестьян. Кружковцам было отведено опытно-показательное поле, на котором они стали пробовать шестипольный севооборот, вместо трехпольного.

Александр Шелковников вспоминал: «Когда нарезали нам участок, мы стали его огораживать, член кружка Носков Александр где-то вычитал, что колья, заостренные к вершине и воткнутые в землю простоят дольше, чем колья воткнутые комлем. Для пробы заострили шесть кольев. Вскоре по деревне пошел слух, что на эти заостренные комли можно будет шесть человек главарей посадить задней частью. Таких людей было немало, которые шли против всяких новшеств… Они вели бешеную агитацию против колхоза, пугали людей «комунией», вспоминали Колчака и угрожали физическим уничтожением активистов».

Тем не менее, первый год работы в коллективном хозяйстве прошел удачно. Члены ТООЗа были обеспечены хлебом и кормами для скота. Получили денежный доход от продажи овощей. Впервые стали применять минеральные удобрения.

В 1928 году в ТООЗе было 18 хозяйств. На это число была отведена земля. Первую борозду прокладывали на 16 лошадях одноконными плугами. Пахали общим пластом, в котором было много меж. Межи разделяли вручную. Дернины резали лопатами. Работали все мужчины и женщины, вышли как на праздник. Видано - ли: убирать вековые межи!

Это был первый ТООЗ в Чусовском районе. Весна 1929 года стала первой коллективной весной. Между членами товарищества и единоличниками установилось негласное соревнование.

Соревнование шло на полях. Уже осенью в товариществе был получен высокий урожай: более 17 центров с гектара зерновых, по 219 центнеров картофеля, 400 центров овощей. Коллективный труд агитировал сам за себя фактами. Хотя и приходилось использовать примитивные крестьянские орудия и лошадь, но это уже был дружный коллектив. Первый успех артели поколебал дух индивидуализма.

В 1932 году в Борисовский ТООЗ влились еще пять хозяйств из деревень Темной, Махнутино, Кучино, Боярки, Остров, Третьяковой. Сводный колхоз получил название «15 лет Октября» и стал самым крупным в Чусовском районе.

Интересные факты из истории хозяйства «15 лет Октября».

Хозяйство первым в районе завело «Голштино» - эльзасскую племенную породу крупнорогатого скота, за что получило переходящее знамя немецких рабочих. В ответ в Германию уехали племенные «ворошиловские»   кони. «Ворошиловскими» конями называли лошадей находящимися на учете в РККА.

Крестьянское хозяйство немыслимо было без лошади. Лошадь использовали на работах в лесу, что давало крестьянину заработок. Без лошади крестьянин не мог жить, это было самое дорогое и любимое животное.

После объединения лошадь стала общественной собственностью в колхозе и находилась на конном дворе. К рабочим лошадям было приковано всеобщее внимание. К уходу за лошадьми ставили лучших людей. Черемных Алексею Ивановичу поручили ухаживать за лошадьми определенными в фонд РККА. Лошади находились на военном учете, как военнообязанные. Внимание к лошади было общегосударственного масштаба. В 1934 году была проведена паспортизация конского поголовья. Все рабочие лошади и молодняк получили паспорта. Периодически проводили военно-конский переучет, осматривались все лошади, обновлялся состав фонда РККА.

Рабочие лошади относились к основным средствам производства. В сельском хозяйстве лошадь была основной тягловой силой до середины 60-х годов двадцатого века.

Еще до коллективизации, в период развития сельскохозяйственной кооперативной работы, в Чусовских деревнях начали производить улучшение породного состава лошадей жеребцами-производителями русской - рысистой породы. Пермский конезавод выделил жеребцов на случную кампанию. С этого времени и начинается племенная работа с лошадьми. В 1934 году в Борисовском колхозе «15 лет Октября» была создана конеферма, которая стала племенной фермой, у нее образовался свой породный состав кобылиц и жеребцов производителей.

С организацией племенного коневодства в 1935 году была открыта племенная книга лошадей. В 1938 году Борисовская конеферма была утверждена участником ВСХВ (Всесоюзной сельскохозяйственной выставки) в 1939 , 1940 годах. По итогам работы за 1940 год Борисовский колхоз «15 лет Октября» был утвержден на широкий показ в павильоне «Урал» в 1941 году.

Молочно-перерабатывающая база поставляла молоко, сметану, масло для города Чусового. Труженики этого колхоза трижды участвовали во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке.

Не суждено было сбыться мечте крестьян о строительстве ГЭС на реке Боярка для электрификации МТФ, конефермы, телятника, хотя уже был готов проект, и областное начальство поставило в план работ проект на реализацию в 1942-1943 годах, но чья- то воля не дала реализовать планы.

В тридцатые годы в деревне появляется детский сад, клуб, библиотека. До 1936 года в колхозе «15 лет Октября» работала передвижная библиотека, организованная Чусовской железнодорожной библиотекой.

Первого января 1936 года между колхозом «15 лет Октября» и железнодорожной библиотекой был заключен договор. Колхоз   предоставляет помещение и мебель, подбирает работника на должность библиотекаря, а железнодорожники предоставляют 200 экземпляров книг. На должность библиотекаря была вдвинута Згогурина Анна Алексеевна. В феврале 1936 года состоялось районное совещание о работе библиотек, где подводились итоги социалистического соревнования между библиотеками. Борисовская библиотека соревновалась с Копалинской и должна была иметь 200 человек читателей и 500 экземпляров книжного фонда. «Чтобы это выполнить я брала лошадь и с книжками ездила по деревням один раз в неделю». Соцсоревнование выиграла Борисовская библиотека и получила премию от Наркомпроса в сумме 1000 рублей и к 1 сентября 1937 года библиотека имела уже книжный фонд 2230 экземпляров. Анна Алексеевна переписывалась с Надеждой Константиновной Крупской, и получив в очередной раз поздравительную открытку от Надежды Константиновны с сообщением о премировании пожаловалась, что ей не оплачивают работу ни Копалинский сельский совет, ни «Горфо». После жалобы заработная плата стала регулярно выплачиваться в размере 95 рублей и позднее до 250 рублей.

Вместе с Алексеем Ивановичем Черемных Анна Алексеевна ездила на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку в 1941 году в г. Москва. В годы Великой Отечественной войны собрала более 10 000 рублей на строительство самолета «Советский читатель».

В 1936 году не было ни одного человека в колхозе с высшим образованием, со средним образованием было - 2 чел., с неполным средним -8 чел., остальные с начальным образованием и малограмотные читатели. В 1948 году с высшим образованием- 7чел., со средним - 22 чел., и начальное образование -521 чел.

О Чудиновых.

Вспоминает Чудинов Александр Леонидович сын председателя колхоза «15 лет Октября».

Жили в деревне Борисово, а родился я в 1948 году в деревне Тёмной, был третий сын в семье. Всего в семье шестеро детей и все сыновья. Помню в школе, все время дрались иногда с поножовщиной. Борисовские парни и мужики против копалинских. Любые косые взгляды воспринимали как угрозу. Копалята жили лучше «кулаки» одним словом. Мы за это их били.

Дом пятистенок две комнаты разделенные стеной. Мама работала дояркой на Борисовской МТФ. Отец председательствовал в колхозе «15 лет Октября». Разъезжал на белом жеребце, далеко видно. Проверял поля, объезжал бригады и фермы.

Он погиб в 1954 году, когда мне было пять лет. В тот день лошадь пришла домой одна без отца. Уздечка в крови и морда у лошади тоже в крови. Нашли его запаханным в борозду в полях на угорье «Шёлом» между деревнями Темной и Борисово. Привезли на машине, я забрался в машину тайком, тело отца закрыто, видел только сапоги. Дело об убийстве председателя колхоза «15 лет Октября» Чудинова Леонида Павловича 1923 г.р. расследовали следственные органы, но убийц не нашли.

В середине двадцатого века появился в колхозе первый автомобиль ЗИС-5, бессменным водителем стал Куликов Дмитрий, как он получил машину, так и проработал на нем до самой своей смерти, а ЗИС списали сразу после его смерти. Пришла еще полуторка, на ней работал Житков Василий, и больше машин в колхозе не было. Всего в колхозе состояло на учете две машины: ЗИС и полуторка. Колхозники работали на лошадях.

Молодые колхозники уезжали в 60-е годы на целину и обратно возвращались на машинах, так появились в колхозе машины.

  Управляющий помещика передавал землю не лично крестьянину, а Общине. Община на основании решения волостной сходки, на которой присутствовали представители Пермского губернского и уездного земства, управляющие помещиков и уполномоченные земельных общин, производили наделение землей каждый двор по его семейному положению. Землю крестьянам передавали на вечное пользование за плату. Плата была определена: пахотная земля по 10 рулей за десятину, сенокосная по 8 руб., выгона по 5 руб. Срок уплаты за землю был определен - 40 лет. В общину входили не одна, а две три деревни, которые имели смежные пашни, а севооборот был один – трехпольный.

Общинное ведение сельского хозяйства сохранялось вплоть до начала коллективизации и тридцатых годов двадцатого века. Сельскохозяйственные орудия оставались традиционными – сохи с двумя ральниками, бороны деревянные (редко железные), серпы, молотила, косы-литовки. Сеяли вручную, сеялки были не у всех. Тягловой силой оставались лошади. Их берегли, от них зависела весенняя посевная, уборка урожая доставка кормов, дров, лесозаготовки и т.д.

В XX веке крестьяне Чусовского района переходили к новой системе хозяйствования от единоличной формы к коллективной форме через первоначальные звенья коллективизации, начиная с кружков, артелей, товариществ по совместной обработке.

Не все крестьяне были готовы строить социалистическое сельское хозяйство и отдать свою скотину на общий колхозный двор. Многие крестьяне ушли на работу в Завод. Скот распродавали, убирали, «разматывали». Шелковникова Мария Ивановна вспоминала: « Мы сдали по обобществлению в колхоз: одну рабочую лошадь, одну корову, телку, бычка 1,5 годовалого, улья пчел, плуг и другой сельхозинвентарь. Одну корову сдали в Чусовской сельхозкомбинат, одну телку в Пашийский леспромхоз по дешевой заготовительной цене. Наравне с другими крестьянами мы жертвовали на общее дело, на общее пользование свое имущество».

За два года коллективизации произошло сокращение почти в два раза численности сельского населения и рабочих лошадей как основной тягловой силы. И такая картина по всему Чусовскому району. Положение сельского хозяйства резко изменилось.

Если на 1 января 1929 года по Копалинскому сельскому совету население составляло -1124 человека, то на 1 мая 1931 года – 500 человек. Лошадей на 1 января 1929 года числилось 474 головы, то на 1 мая 1931 года осталось 255 голов.

На 1 января 1929 года по Калинскому сельсовету население составляло 864 человека, то в мае 1931 года - 341 человек. Лошадей соответственно 475 и 213.

На 1 января 1929 года по Саломатовскому сельсовету население составляло 477 человек, в мае 1931 года осталось 141 человек. Лошадей соответственно с 233 голов осталось 88 голов.

Чусовской металлургический завод увеличивал запросы на рабочую силу. Чтобы обеспечивать завод древесиной и углем, нужна была рабочая и конная сила, а в лес желающих идти работать, уже не было. «Насильно заставить человека закон не позволяет, а колхозника, выходит можно заставить через колхоз. Вот и стали применять эту меру через органы диктатуры - районный совет»- вспоминает Александр Шелковников.

В это время сменилось руководство по «сплошной коллективизации» района и изменилось отношение к колхозам. Колхозы были лишены права планировать посев яровых и озимых. Зимой 1929-1930 годов Кустовое объединение колхозов председатель Наймушин Г.Д. издает директиву колхозам об аннулировании всех договоров с различными организациями на зимние работы кроме лесничества Чусовского металлургического завода. Председатель приказывает направить всю рабочую силу колхозов на заготовку древесины для завода. Колхозам пришлось отправлять крестьян с лошадьми помогать заводу и продолжать обеспечивать продуктами питания рабочий поселок.

1930 год был трудный по погодным условиям. Заливные дожди вызвали наводнение, сенокосные луга испортило и травы погибли. Но Райком партии и Райисполком опять посылают колхозы на выгрузку древесины для Завода. Руководители Чусовского райкома партии говорили с трибун - «мы пожертвуем сельским хозяйством во имя спасения завода, не допустим остановки доменного цеха». В 1930 году многие крестьяне ушли в Завод, побросав свою землю и дома. Желающих работать на земле становилось все меньше.

Колхоз посылал людей на сплав и выгрузку древесины, взамен просил оказать помощь в уборке урожая, но ответ был один – людей у нас нет. Время шло много сенокосов осталось не убрано. В Борисовском колхозе осталось не убрано 53 гектара. В 1931 году все повторилось снова, опять год был тяжелый, опять заводские дела с древесиной в прорыве.

В начале года Чусовские руководители решают создать крепкую продовольственную сельскохозяйственную базу для Чусовского металлургического завода и создают Чусовской сельхозкомбинат (подсобное хозяйство завода). Комбинату нужны люди и земля. Вопрос был решен достаточно просто. В колхозах деревень Антыбары и Саломатово проведены собрания, где ответственные партийные работники настаивали на переходе колхозов вместе с землями в состав Чусовского сельскохозяйственного комбината, вместе со всеми средствами производства. Крестьяне отказались.

Осенью 1931 года колхозы выполнили непосильный план хлебопоставок. Колхозники остались без хлеба, без кормов. Пять колхозов разошлись, люди ушли на производство где давали норму хлеба. Разошелся колхоз в деревне Антыбары, а землю его засеял сельхозкомбинат. История закончилась тем, что областное начальство велело Чусовскому сельхозкомбинату землю вернуть крестьянам, а через год колхоз в деревне Антыбары был восстановлен.

Весной 1932 года оставшиеся колхозы, ослабленные тяжелыми условиями прошедшего года стали объединяться. Вместо 11 колхозов появились 3 укрупненных хозяйства. Так появился колхоз «15 лет Октября» с центром в деревне Борисово. Объединились колхозы деревень Темная, Махнутино, Остров, Кучино, Третьяково, Борисово. В тридцатые годы это хозяйство станет самым передовым в довоенное время в Чусовском районе.

В мае 1931 года начала свою работу Борисовская межколхозная молочнотоварная ферма (МТФ), в которую объединились пять колхозов. По договоренности с отделом рабочего снабжения Чусовского Завода, удалось наладить снабжение завода молоком, а для рабочих горячих цехов поставку спецжиров. На улице Ленина был оборудован молочный магазин, через который по талонам отдела снабжения выдавали рабочим сметану и молоко. В районе увеличивалось количество молочных ферм и к магазину прикрепили ещё Вереинскую молочнотоварную ферму (МТФ).

С этого периода началось тесное сотрудничество колхозов с заводом, с заводским комитетом, с профсоюзной и партийной организацией старопрокатного цеха. Цех помогал оборудовать на фермах водоснабжение, варили котлы для подогрева воды и запаривания соломы.

К 1934 году коллективизация была закончена. Единоличных хозяйств больше не было, вся земля принадлежала колхозам. Но экономически сильными колхозы так и не стали. Не прибавилось ни людской, ни конной силы, тракторов не было. Трактора появились лишь осенью 1934 года. К 1934 году объем работ в сельском хозяйстве возрос за счет увеличения количества молочнотоварных ферм (МТФ), роста посева картофеля и овощей для города Чусового.

Лесозаготовки тоже увеличились и стали принимать вид своеобразной повинности для колхозников. В результате многие сельскохозяйственные работы не выполнялись. У ферм скапливались горы навоза. Вывозить его на поля было не кому. Поля нуждались в удобрении, урожайность падала. Картофель собирали по 40 центнеров с гектара, было и по 30 центнеров, такие урожаи покрывали только семенной фонд колхозов. Картофель принимали по низкой цене, например перевоз за реку на пароме через Усьву был дороже, чем сам картофель, который возили за 25 км на телеге в Чусовую и сдавали на склад рабочего кооператива.

Надо было и пары пахать и зябь поднимать, но не было людей и лошадей, колхозники отрабатывали повинность на лесозаготовках.

Приведу пример участия на лесозаготовках Борисовского колхоза «15 лет Октября» в зиму 1933-1934 годов. Данные из книги протоколов.

Во время посевной и уборочной кампаний в отходничестве в 1933 году было 50 человек колхозников, в 1934 году в лесу всю зиму работали 70 человек и 53 лошади. Колхоз свое задание по лесозаготовкам выполнил. Обещанного трактора к посевной не дождался. В ходатайстве о выходе из леса ему было отказано. Колхозники решили, что их обманывают и за это никто не несет ответственности, а колхоз терпит убытки.

Еще одна потребность Чусовского Завода и города предусматривала увеличение посадок картофеля. Порой решения властей вызывали у крестьян непонимание и негодование. Вот выписка из протокола правления Борисовского колхоза «15 лет Октября» от 22 мая 1934 года № 12. На заседании присутствовали уполномоченный райисполкома товарищ Чепушканов и парторг Чусовского завода, посланный в колхоз, товарищ Малуяров.

Для современного читателя в этих решениях нет ничего не обычного. В чем же здесь подвох? Давайте разберемся.

Первый момент. Колхозникам нужно было посадить картофеля сверх установленного плана   80 гектар. Четыре бригады по 20 гектар каждая. Для посадки требуется семенной картофель в количестве 2000 центнеров! Такого количества семенного картофеля у колхоза нет. Где взять? Ответ: Крестьяне вынуждены были отдавать свой картофель, запасенный для своих семей и скота, обрекая себя на полуголодное существование.

Второй момент. Необходимо было распахать 80 гектар целины, но какой! Корчевать было некогда! Нужно было уже сажать картофель! Весна, май! Ответ: Значит, надо было занимать «паровую» (под пар) землю, ломать севооборот.

В 1934 году в Борисово был построен новый 4-х рядный коровник на 200 голов, механизирована подача воды на ферму, через год поставили автопоилки, это значительно повышало продуктивность коров.

В 1934 году Шеина Екатерина Матвеевна становится делегатом на первом съезде животноводов Свердловской области в городе Свердловске. Выращенные ею свиноматки весом до 18 пудов жилого веса обладали плодовитостью и молочностью и выращивали в помете от 12 до 15 поросят.

В 1935 году Шеиной поручили организацию кролиководческой фермы. Из хозяйства Московского института кролиководства привезли племенной молодняк породы «Венский голубой» 35 крольчих и 5 кролов. Приплод за год до 650 голов!

В 1935 году Борисовской молочно товарной ферме (МТФ) присудили переходящее красное знамя Саарских рабочих из Германии за высокие показатели работы по молочному животноводству. В 1936 году постановлением Свердловского Облисполкома переходящее Красное Знамя Саарских рабочих вновь оставлено за Чусовским районом, навечно оставлено в Борисовской МТФ колхоза «15 лет Октября». Наивысший состав поголовья скота на ферме был на начало 1937 года -715 голов. В 1939 году МТФ получила паспорт племенной фермы «тагильской» породы коров.

В 1938 году за деревней Борисово Федор Семенович Шибанов заложил фруктово-ягодный сад на площади 2 гектара. 211 саженцев вишни, яблонь, кусты смородины, крыжовника, малины.

Государство заметило труд крестьян колхоза «15 лет Октября» Чусовского района Пермской области и колхоз становится участником в 1939, 1940, 1941 годах   Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве с широким показом достижений в павильоне «Урал». В книгу участников Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ) занесены имена: Черемных Алексея Ивановича с результатами племенной работы конефермы; Южакова Федора Абросимовича за сохранение и выращивание жеребят. Федора Семеновича Шибанова садовода колхоза «15 лет Октября». Шибановой Марии Федоровны за высокие удои по 1847 литров молока на каждую корову с полным сохранением приплода телят. По итогам работы за 1940 год детский сад колхоза «15 лет Октября» был утвержден участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, а через год он будет принимать детей эвакуированных из Ленинграда.

Под руководством бригадира Кучинской бригады Ярилова Филиппа Петровича, участника трех войн и за последнюю он получит благодарность лично от Верховного Главнокомандующего маршала Советского Союза тов. Сталина, а пока в 1939 году им выращена замечательная озимая рожь «Вятка», из которой был собран сноп и отправлен в Москву на ВСХВ. Сноп получил широкую известность как «Чемпиона» Всесоюзной сельскохозяйственной выставки 1940 года, и вызвавший   не малый интерес делегаций зарубежных стран.

Бугрин Александр Степанович председатель колхоза «Новый путь» награжден Большой серебряной медалью ВСХВ, а колхоз получил диплом второй степени и награжден мотоциклом за показатели работы в полеводстве за 1936-1939 годы.

Подъема сельского хозяйства в районе сопровождался административными мерами. Так 3 декабря 1934 года за № 34 появляется Постановление Президиума Чусовского райисполкома Пермского округа о проведении чистки колхозов от кулацких элементов:

«..земотделению РИКа и Кустовому колхозобъединению в сельсоветах: Калинском, Копалинском и Саломатовском немедленно создать комиссии по чистке колхозов ..»!

Это уже, уважаемый читатель, другая история…